Бизнесмены из «слонов», три чемодана долларов и «русская рулетка» с цианистым калием. Рязанские следователи возвращаются к делам «лихих девяностых»

В этом году исполняется 25 лет с момента, когда Рязань перестала быть криминальной столицей. В 1996-ом году создали методику, позволившую раскрыть череду крупных дел, - это положило конец славе знаменитых банд, которые держали в страхе не только город и область, но и соседние регионы. Эта дата совпала с заявлением рязанских следователей: они вновь планируют вернуться к поиску виновных в тяжких и особо тяжких преступлениях тех лет.

«Рязанские новости» публикуют вторую часть интервью с уже легендарным следователем Дмитрием Плоткиным, который возглавлял группу, раскрывшую самые громкие дела «лихих девяностых». Он рассказал о том, как на него готовили покушение, кто и за что спас «АвтоВАЗ», как следователи использовали гипнотизеров и ждать ли повесток рязанским действующим бизнесменам в связи с возвращением к раскрытию старых уголовных дел. 

Первую часть интервью читайте здесь.

Страх и ненависть в Рязани

Страх был одной из причин, по которой рязанские банды в девяностых набрали такую силу. В дело вступил простой принцип естественного отбора - убьешь ты или убьют тебя. Дмитрий Плоткин рассказывает – боялись все, и не без оснований. Трупы особо строптивых были лучшим аргументом не спорить с теми, кто упоминал имя Вячеслава Ермолова («Слона») или Виктора Айрапетова («Айрапета»):

- Бандиты говорили прямо – если бы не убивали мы, убили бы нас. И своя правда в этом есть. Банды работали по принципу мафии: "Рыба гибнет от раскрытого рта". Решения об убийствах не всегда же принимал один человек, часто это было коллегиально, на уровне бригад.

Когда был взрыв у церкви, допрашивали многих мелких слоновцев. Один дал показания, думал, что у нас уже есть информация. Об этом узнали. Человек просто пропал. Или случай с айрапетовским – ему дали приказ убить, он отказался. Тогда демонстративно убили его, а на труп справили нужду, чтобы все знали, чего стоит отказ.

Скажу больше – милиционеры боялись иногда. Был случай – патрульно-постовые едут, видят подозрительную машину, в машине двое. Ее остановили, пассажир убежал, а водитель не успел. В машине находят оружие. Водитель объясняет: мол, случайного попутчика подсадил, сумка с автоматом якобы его. Объяснение всех устроило. А потом дела стали поднимать, на этот случай вышли, вызвали патрульных. Патрульные же убийство предотвратили, киллеров задержали, медаль впору давать – а у них полный ступор. Они уже знали, что это слоновцы; милиционеры поняли, что случайно совершили подвиг, но ни в какую не признавались, что кого-то задержали, видели автомат… Генерал вызывал, сказал, со службы могут уволить – тогда рассказали.

Эти слоновцы должны были убить одного из тех, кто сейчас стал одним из самых известных предпринимателей Рязани. Он, возможно, до сих пор не знает об этом приготовлении к его убийству. 

Еще же вопрос с угрозами был в том, что то же вымогательство порой было очень сложно доказать. Закон предусматривал, что им является требование имущества под угрозой или с приминением насилия. А тут напрямую ничего не надо было бандитам говорить – достаточно было просто представиться, от кого они. И бизнес весь тут же делал, что они хотели. Потом в суде все дела просто к черту летели. Нам пришлось доказывать все по цепочке: что эта группировка убивала, и с какой бы улыбочкой люди от нее не представлялись – это фактически уже угрозой было.

Я же допрашивал и Слона, и Айрапета. Люди думают – вот в общении они монстры, злодеи, слюна изо рта капает. Нет, если их дел не знать – все нормально: «Здравствуйте-здравствуйте»… Они ж не признаются – мол, я столько-то убийств организовал. Максимум полунамеки могут быть. Крупные авторитеты, те же Слон и Айрапет, они же были просто хитрее своих «коллег» по криминалу. Лидеры просто избавлялись от мелкоты. Киллеры – расходный материал, многие из них давно трупы. Исполнил заказ – устранили.  Один из самых кровожадных слоновских киллеров, полный отморозок, убежал в Санкт-Петербург, потом стало известно, что закопан в могиле. Вскрыли могилу – пустая, нет трупа. Потом в другом месте нашли уже… А за ним была целая серия убийств, был очень опасный для Рязани человек.

Три чемодана долларов и «спасибо» от бандитов

Россия, и Рязань в том числе, оказались не готовы к тому валу преступлений, который накрыл их в девяностые. Не было ни достаточного количества сотрудников в правоохранительных органах, ни учитывающего новую реальность законодательства. Тем временем эта реальность становилась все более пугающей – бандиты не только «забивали стрелки» конкурентам из мира криминала, но и объявили войну милиции и прокуратуре:

- У нас как тогда считалось в стране: ну там бывает убийство, ну небольшие криминальные группы… А бандитизма, мол, практически нет. И вдруг – сотни людей, которые в криминале, у которых филиалы в области, контакты с другими регионами…

Помню, приехал в Тольятти, расследовали произошедшие там убийства, в которых вместе с тольяттинскими участвовали и слоновские киллеры. А в Тольятти у КПП «АвтоВАЗа» была перестрелка, две банды. Стрельба, несколько десятков участников, в кого-то попали пули… А поручить некому – работает девушка-следователь, первый год после института. И вот тебе, девочка, семьдесят бандитов, разбирайся. Или звонят женщине-судье: знаем, что у тебя есть дочка, живет там-то, учится там-то, ходит таким маршрутом.

В том же Тольятти: прокурор на селекторном совещании с руководством «АвтоВАЗа» говорит – что за ерунда, машины уходят тысячами от вас, а денег за них не получает завод? Я, мол, приеду, разберусь. Сказал и уехал на дачу на выходные. Выезжал с дачи – расстрелян киллерами, вот так надзор его кончился.

Или задержание в Тольятти: погиб молодой собровец. СОБР ведь может сразу уничтожать, но по-человечески ребята себя вели, кричали – стоять, не двигаться… А бандиты уже потеряли контроль. Наш парень стреляет вверх - бандиты стреляют по нему. Из автоматов, наповал…

Наш товарищ по борьбе со слоновскими в Тольятти, Дмитрий Огородников – целая серия покушений была на него; мины ставили, из снайперской винтовки на пороге УВД убить пытались… В итоге убили, догнали на дороге машину и вогнали 26 пуль в нее.

И на меня покушения готовили, я был под госзащитой, под охраной СОБРа, по трое бойцов в квартире дежурили. Шутил, что все ночуют с женами, а я с автоматчиками. Если кто заходил без предупреждения – сразу на пол надо было ему лечь или к стенке встать.

А так - погибали наши ребята… В Тольятти вот два уникальных опера погибли. Рассказывали: была фирма, связанная с криминалом. Они машины с «АвтоВАЗа» реализовали. Деньги должны были за границу отправить. Оперативники узнали, поехали в Москву, перед самым отлетом взяли коммерсанта с деньгами – три больших чемодана долларов! Открывают – сплошь «зелень». Смеялись: не поверили, что настоящие, что бывает столько денег… Отвезли эти чемоданы на завод, вернули. За это задержание подарки им вручили – по фотоаппарату-«мыльнице», были такие в девяностые. Такая награда за спасение завода и несколько возвращенных миллионов долларов… Один из этих оперативников погиб еще до того, как рязанские следователи начали работать в Тольятти - в подъезде убили. Второй - тот самый Дмитрий Огородников, машину которого расстреляли. 

Добавлю – несмотря на все угрозы и прочее, у нас в Рязани все же бандитский мир свое место чувствовал. Мстили ли потом, после отсидок? Нет, понимали, что сидят по закону – и еще хорошо, что по старому кодексу. У бандитов тоже своя этика. Я потом встречал некоторых, кого сажал, оперативники наши встречали тоже. И бандиты говорят: «Спасибо, благодаря вам остались живы. Не посадили бы – на кладбище бы уже лежал». Молодые, мол, были, хулиганили… «Хулиганили» - это они так про стрельбу говорят.

Фактически ведь активами бандитских группировок стали владеть всего несколько человек, остальные, я смотрю, кто водителем работает, кто уже на том свете, кто где-то там на обычных работах, кто-то спился, кто-то снаркоманился. Прекрасно живут лишь несколько человек.

Знакомство жертвы и киллера, гипноз для свидетелей и «радостный» маньяк

Людей в правоохранительных органах не хватало катастрофически. Те, кого не пугала возможная пуля бандитов, уходили из-за денег: зарплаты задерживали, а семьи надо было кормить. Дмитрий Плоткин рассказывает, что в командировки ездили тогда за свой счет: половина зарплаты на жизнь, половина - на рабочие траты, поездки к месту очередного убийства - а это билеты, гостиница, питание. К тому же тогда в распоряжении милиции не было тех технических возможностей, что доступны сейчас. Приходилось буквально изобретать свои методы:

- Объем работы был огромный. Можно раскрыть одно-два-три убийства, но когда их просто вал обрушивается? По первым прикидкам – за 1994-96 годы более ста заказных убийств. Не считая тех, кто числится без вести пропавшим. Нас, кто работает по особо важным делам – в области двое, несколько человек старших следователей еще, в районах молодежь… Ты пока в одном месте находишься – в другом уже, может, десять человек убили.  

И ДНК, как сейчас, не применяли, и видеокамер на каждом углу не было… Было очень тяжелое убийство бизнесмена, жена видела убийцу буквально секунду в темноте, при вспышке света, когда лифт открылся – и сразу выстрел. Она не могла вспомнить. Тогда мы попросили в порядке оперативного эксперимента преподавателя медуниверситета нашего, гипнотизера, тот с ней работал, она под гипнозом показала человека на фото, смогла одежду описать. В суд с этим не пойдешь – но нам было, от чего оттолкнуться.  В результате он и про себя рассказал, и про подельников.

Допросы - просто пропускали через себя сотни дел. Множество человек допросишь – найдешь слабое звено, из крупиц от каждого картину сложишь. Помогло, что закон поменяли, издали указ, что по бандитизму срок задержания 30 суток. До этого было трое суток – за этот срок ты должен предъявить обвинение, допросить, привезти к прокурору на арест... А если работает один следователь - а у него банда, где и рот никто не открывает? Как за три дня? А потом они выходят – и все тут же знают, что именно нас интересует, какие дела. А тут хоть тридцать суток он изолирован, остальные не знают, что он рассказал. Можно играть показаниями.

Для следователя ведь важен вопрос изучения личности. Если просто дебил в криминал пошел – одно, а так – как из человека вырастает преступник? Был интересный допрос – попался киллер один. Он воевал в Афгане, был награжден. Потом повез оттуда контрабанду, его осудили, он вышел, работать негде, опять попал в криминал, посадили… Вышел – хотел в охрану, а там руководитель из криминала, говорит – есть другое дело. Киллером предложил стать. Заказал своего же двоюродного брата. Денег у него занял – на половину машину купил, вторую – на убийство его отложил. Брата убили. Или еще: нашли труп директора завода одного, его киллер на части разрезал, известью засыпал и в подвале гаража закопал. А такая судьба у этого киллера… Любовь сумасшедшая к жене милиционера. Я им свидания давал. И киллер мне начал называть имена людей, кого еще должен был «убрать». И в списке – мой хороший знакомый. Он приехал, мы втроем сели. Разговариваем. И тут выясняется, что киллер и несостоявшаяся жертва воевали против боевиков в одном районе Грозного, приятель в спецназе, а киллер - в группе казаков. Общих воспоминаний у них столько оказалось...

Или – не бандитская история, но о понимании психологии преступников тоже. Однажды допрашивал маньяка, потом его дело Москва взяла, а в первый день я общался с ним. Он по всей стране душил женщин. Они добровольно вступали с ним в связь, а заканчивалось все убийством. Задача следователя — «раскрутить» преступника, чтобы он рассказал. Для этого нужно нормально разговаривать с преступником, порой даже улыбаться преступнику, -  это работа следователя. И вот я ему задал резонный вопрос — Сереж, душить-то было зачем, все по согласию. Тут я увидел то, что я не видел ни в одном фильме. Я увидел эти горящие глаза – и  увидел, как человек «радуется» пальцами, перебирает ими...

Пальцы пианиста — это ничто по сравнению с пальцами маньяка-убийцы, который душил женщин. Он на меня смотрит как на идиота — вы что? Вы не понимаете, это кайф какой. А пальцы — с такой скоростью шевелятся, глаза горят… Я эти пальцы — до сих пор помню, прошло сколько лет.  Не знаю, с чем это можно сравнить. Хотя начитанный был, спрашивал, что в последних газетах пишут. Пришлось ночью - в час ночи с ним беседовали, - оперативника посылать искать газеты, а то у нас разговора не получилось бы.

Психология, допросы – все это помогает раскрывать. Для расследования дел по бандитам новый стиль разработали: идти от преступника к преступлению. То есть знаем, что он член банды - и начинаем его разрабатывать. Сначала я был один, потом двое, трое, полиция нескольких людей выделила, потом совместными приказами заместителя генерального прокурора России и министра МВД РФ была создана совместная группа, куда вошли следователи и оперативники из других городов. По "слонам" дело было возбуждено при прокуроре Рязанской области Николае Гамзине - потом его перевели в Ивановскую область. Потом надзор осуществлял лично наш следующий областной прокурор Александр Кизлык. Организовал работу милиции по оперативному сопровождению лично начальник регионального УВД Иван Перов. Огромную помощь оказали руководители отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Рязанской области Андрей Широков и Евгений Семенюк. В следственную группу по слоновскому делу были включены следователи прокуратуры Рязанской области - в их числе Александр Батманов и Сергей Терский, сейчас они судьи; Марина Вилкова, ныне адвокат. Были еще следователи прокуратуры Самарской области - Константин Кондратьев, теперь он служит в Следственном комитете России; Юрий Бурдин, сейчас адвокат. Следователи органов внутренних дел Рязани  - Юрий Кутищев, Валерий Кордюков, Сергей Кузьмин, Лидия Пономарева, Владимир Кулипанов - и следователи Тольятти. Совместно со следователями работали ГУБОП МВД РФ, Рязанский УБОП, Самарский и Тольяттинский УБОПы. Рязанский УБОП возглавляли в те годы Алексей Савин и Александр Макаров, оба впоследствии стали генералами МВД РФ. Начальником отдела по борьбе с бандитизмом был сначала Василий Вербовецкий, потом Александр Сусарин. Из оперативников отмечу погибших при исполнении служебных обязанностей Дмитрия Огородникова, Юрия Онищука, собровца Сергея Орлова - все трое из милиции Тольятти. Задерживали бандитов сотрудники рязанского СОБРа, руководил боевыми операциями замкомандира СОБРа Олег Лагуткин. Работа по задержанию в первую очередь была на собровцах Алексее Рябове, Константине Селиванове, Александре Ионове и сотруднике УБОПа Викторе Лунине. Все четверо погибли при исполнении служебных обязанностей. 

Активно к работе подключился Приволжский РУБОП, возглавляемый полковником Валерием Прошиным. В результате этой работы Прошин подготовил проект плана и предложения по вытеснению бандитских группировок с "АвтоВАЗа", документы он представил в МВД России. В итоге в Москве была разработана соответствующая операция с применением больших сил и средств,  "Циклон". Бандитов вытеснили с "АвтоВАЗа", операция была признана лучшей операцией МВД России. А Валерий Прошин потом умер в служебной командировке в Чечне - не выдержало сердце.

«Русская рулетка» с цианистым калием и повестки для бизнесменов

Нераскрытых дел с тех времен остались десятки. Но если говорить о громких преступлениях – то их в Рязанской области хватало и во время разгула бандитов, и до их прихода. По «горячим следам» работать всегда легче, но и сейчас ставить крест на раскрытии этих дел еще не время. И есть дела, которые Дмитрию Плоткину особо памятны:

- Сейчас работать проще, это безусловно. Тот же ангарский маньяк – он «наследил», есть биоматериал в базе данных – пробили по компьютеру, сделали экспертизы, доказательства есть. В конце восьмидесятых-девяностых все это только начиналось.

В 90-м нашли микрочастицы с одежды одной убитой женщины на одежде другой – причем в разных районах. И взяли так маньяка из Скопинского района. Целая серия убийств. Пятилетнего ребенка зарезал на глазах матери, потом мать изнасиловал и задушил. Четыре убийства за сутки у него было в двух районах! Удалось доказать, но он сказал мне тогда, что "меня на суде не будет" - и до суда он не дожил.

Из нераскрытых – в Рязанской, Тульской и Липецкой областях работали над убийством двух девочек, 12-13 лет. Их привезли, по собранным данным, на грузовой машине. Изнасиловали, убили, бросили на стог в Милославском районе – и стог подожгли. Там неделю этот огромный стог тлел и горел. Рядом потом нашли красную босоножку, ее мать опознала. Больше опознать даже нечего было. Я на сельхозпредприятии местном попросил просто сито – и все это просеивал. Где зуб, где косточка… В трех областях работали, искали мужчину по фотороботу. Не раскрыто до сих пор. А есть фоторобот подозреваемого. Мужик такой с казацкими усами. 

Какие еще из нераскрытых дел запомнились? В конце восьмидесятых - на 23 февраля руководителям структур Облпотребсоюза приходили в посылках подарки, дефицитное спиртное. А в спиртном – цианистый калий. По иронии судьбы, эти бутылки как-то передаривались - и погибали люди, вообще не имеющие отношения к тем, кому такие подарки посылали! Большая работа была проведена, попутно были раскрыты серьезные преступления, в том числе большие кражи драгоценных металлов с заводов. Но отправителей отравленного алкоголя не нашли.

Из нераскрытых дел девяностых, по поводу того, что действующие сейчас бизнесмены были причастны к деятельности банд тогда? Есть такое. Затронут ли их при расследовании – больше вопрос к следователям. Доказывать спустя годы что-то очень сложно. Оставляли следы тогда редко, чтобы на тот же ДНК материал собрать, да и не было тогда тех исследований. Со свидетелями работать можно. Сложно, но можно. И всеми возможностями надо воспользоваться, чтобы нераскрытые дела стали раскрыты.