«Между нормой и патологией»: рязанский психотерапевт Алексей Меринов о панических атаках

В нашем обществе все чаще встречается такое негативное явление как панические атаки. Они «накрывают» все больше и больше населения. Почему это происходит? Какова их природа? Как с этим бороться? Будем разбираться с профессором кафедры психиатрии РязГМУ, психотерапевтом Алексеем Мериновым.
 
- Алексей Владимирович, хотелось бы поговорить о такой достаточно актуальной теме как панические атаки. В моем окружении все больше людей жалуется на это неприятное состояние. Расскажите об этом явлении подробней, пожалуйста. И почему это вообще происходит?
 
- Объяснение придется начать несколько издалека. Панические атаки – это всего лишь одно из проявлений шквалообразно нарастающей тревоги. Это пиковое переживание, которое становится невыносимо для человека. Чтобы понять, что это такое, нужно рассказать, что такое тревога. Иначе мы будем блуждать где-то между нормой и патологией, не понимая, где и что. Все мы тревожимся. Тревога является неотъемлемой частью нашей личности, точнее, тревожность, как характеристика. Мы все переживаем из-за неопределенности, ожидания какого-то результата, из-за самозапугивания. Но, чаще всего, мы говорим о нормативной тревоге, которая не выходит за рамки, не делает жизнь человека некачественной и неприемлемой. Мы потревожились, поволновались, возможно, эта тревога даже нас скомпенсировала. Мы смогли сдать экзамен или завершить какое-то ответственное дело, поскольку тревога подстегивала и мотивировала. Иногда она нас даже мотивирует быть лучше или в виде тревожной интуиции помогает избежать очевидных неприятностей. Поэтому говорить, что тревога это всегда плохо совершенно неправильно.
 
Если говорить о тревоге патологической, то мы подразумеваем некий комплекс таких же переживаний, который либо качественно, либо количественно превышает те значения, которые мы можем назвать нормальными. Это начинает каких-то образом негативно влиять на жизнь и функционирование человека. Одно дело, я потревожился, успокоился и все закончилось, а совсем другое – я потревожился и это растянулось на несколько часов или я поймал вот эту пресловутую паническую атаку. В таких случаях, когда тревога становится ненормативной, мы видим количественное нарастание всех тех же признаков, что и в нормальной тревоге. Заметным становится сердцебиение, дыхание меняется, появляется дискомфорт в области груди, могут быть желудочно-кишечные нарушения. Много, что сбивается. И самое главное, что по времени эта тревога бывает длительной.
 
Мы сейчас живем в мире, где с очень высокой частотой меняются картинки в калейдоскопе событий. Слишком много причин для тревоги. И паническое расстройство или приступы паники, о которых мы говорим, это такая же тревога, но запредельная по интенсивности, она выключает человека из социального или какого-либо иного взаимодействия. В момент панической атаки человек полностью принадлежит этому состоянию. Возникает пиковое состояние: страх, паника, тревога достигают максимального значения. Человек либо пытается куда-то бежать, либо его наоборот сковывает страх и наступает оцепенение. Возникает ощущение ужаса, какой-то безумной беды, сердце бьется в жутком ритме, появляется синдром гипервентиляции, который помогает нашим надпочечникам еще более стрессово отреагировать, давление повышается, лицо краснеет или бледнеет. В голове возникают самые плохие мысли: «Все. Сейчас упаду, не спасут. Что-то со мной случится». И вот эта ситуация пикового переживания длится не прям долго – от 3-4 минут до 15 минут. Весь цикл длится порядка 30-40 минут с момента «подготовки». Затем идет на спад. Человек успокаивается и все благополучно заканчивается. Как говорят психиатры и психотерапевты, от панических атак еще никто не умер. Состояние крайне неприятное, но слава Богу, не смертельное.
 
Многие люди пугают себя нравственными страхами. Из ряда, что я упаду, буду некрасиво выглядеть, на меня все будут смотреть, как на больного. Более того, скажу, что все наши клиенты с социофобией никогда не имели опыта падения или того, что им не помогли или над ними посмеялись. Это все лишь их представления, как это может случиться.
 
- Встречаются ли случаи, когда человек просто себя накручивает? Ведь о панических атаках сейчас говорят из каждого утюга. Это может работать, как популяризация проблемы?
 
- Парадокс сороконожки никто не отменял. Это о том, что, когда сороконожка задумалась, как она ходит, то она больше не ходила. Очень много идет информации, тиражируются истории тех людей, которые вкусили «прелесть» панической атаки. Разумеется, у любого человека возникает триггер: «А вдруг это со мной случиться? Я что, не человек?». Да, многие задумываются об этом.
 
Небольшое лирическое отступление. В психиатрии раньше было такое заболевание, как истерия. Его называли «большой обезьяной». Что это значит? Обезьяна повторяет действие человека или другого животного. Человек с истерическим расстройством, попадая в условия стационара и наблюдая там, например, эпилептический припадок очень быстро эти элементы поведения включал уже в истерический приступ. Больной с истерией это бессознательно копировал.
 
Мы тоже, к сожалению, как большие обезьяны можем что-то копировать. То, что об этом много говорят, об этом много пишут, говорят в рекламе каких-то легких медикаментов, медицинских центров… Разумеется, эффект накручивания имеет определенное значение. Возможно, если бы человек об этом не знал, то и мимо бы прошел. Мы внушаемы. Мы создаем определенную установку и сами находим себе причины для тревоги. Не нужно еще забывать, что в разный период времени существуют модные заболевания.
 
- Можно ли сейчас паническую атаку назвать модным заболеванием?
 
- В кавычках это можно назвать модным заболеванием. Я могу точно сказать, что волны раз в год или раз в три года меняются. Одно расстройство сменяет другое. Это обычная вещь. Панические атаки стали примерно последние три года наиболее частой жалобой. Более того, когда люди ко мне приходят с жалобами на панические атаки и начинают рассказывать об этом с таким драматизмом, с такой подачей и экспрессией, что ты понимаешь, человек будто гордится, что у него вот такая атака. Многие принимают за панические атаки тревогу чуть больше нормальной. С этой группой граждан наиболее тяжело. Это люди, которые контаминировано повреждены или заражены далеко не экспертной информацией. Они либо сами себе поставили диагноз, либо пошли к врачу не специалисту. Я не хочу обесценивать неврологов, но паническое расстройство – это расстройство, которым должен заниматься психиатр или психотерапевт. У нас же им в стране занимаются все: гомеопаты, астрологи, бабушки у подъезда, врачи всех специальностей. Повторюсь, что не хочу никого обесценивать, но я, например, не лечу больных с переломами. Этим занимаются травматологи.
 
- Лично у меня складывается такое впечатление, что от панических атак чаще страдает молодежь. Так ли это?
 
- Знаете, точной статистикой не располагаю, но могу сказать, исходя из тех людей, которых непосредственно сам знаю. Я бы не сказал, что это прерогатива только молодого возраста. Панические расстройства и атаки чаще это возраст ближе к 30 годам. Они нередко сейчас стали встречаться и у лиц после 45 лет. Да, среди молодежи достаточно много случаев, особенно среди студенческой молодежи в возрасте от 18 до 25 лет. Достаточно много. Тут я с вами соглашусь.
 
Есть мнение, с которым я не согласен, но периодически высказываю. Раньше неврологи грешили фразочкой: «Мигрень – работать лень». Говорили, что это не заболевание. Это не так. С мигренью лень работать только пока она у тебя лично не случилась. С элементами паники ситуацию похожая. Пока сам не столкнулся с этим, то я это отрицаю. Мы не знаем, когда нас накроет. Сейчас период ЕГЭ, детишек накрыло. Поэтому есть такое ошибочное отношение к паническим атакам, как и к мигрени, что вот человеку нечего просто делать, у него слишком много свободного времени, а вот если бы его сейчас в колхоз. Может в этом и есть что-то справедливое, но, тем не менее, я еще раз повторяю, что пока вы с этим не столкнулись, то, кажется, что это ерунда.
 
- Часто слышу мнение, что панические атаки это какой-то бред, вот родители же наши этим не страдали, наши бабушки и дедушки на это не жаловались. Но есть и противоположное мнение, что все это было. Просто тогда мозг не был так хорошо изучен, чтобы понять, что это такое.
 
- Я бы так не сказал. Во-первых, панические атаки были всегда, но поделиться ими тогда на форуме или ток-шоу возможности не было. Во-вторых, если человек занят, он утомленный и ему не до панических атак… Возможно, раньше этот фактор имел значение. Я знаю лиц с паническими атаками, которые ведут достаточно праздный образ жизни и также знаю тех, кто работает по 18 часов в сутки и имеет панические атаки с неменьшей частотой и тяжестью клинической картины. Это заставляет задуматься.
 
Все завязано не только на труде. Посмотрите в какое время мы живет. Сравните метро или маршрутку в 50-е годы и сейчас. Это две большие разницы. Сравните количество машин. В 90-е годы я свободно переходил улицу в любом месте, а сейчас ты и на пешеходном переходе должен быть осторожен. Не было телевизоров, не было интернета. Отсутствовала информационная перегрузка, а она, в определенном смысле, травмирует. Мы знали свою деревню, свой город. На самолете многие никогда и не летали. Мы стали другими. Сейчас все слишком быстро: слишком быстро меняется картинка, быстро обновляется информация, то, что вчера было актуально, сегодня уже становится неактуально, вчера мы были «за», а сегодня «против». Мозг просто не успевает перестраиваться.
 
- Нужно ли обращаться за помощью к специалисту, если возникают панические атаки?
 
- По требованию. Каждый человек должен для себя решить способен ли он с этим справиться сам, создать свои стратегии. Если вы начинаете понимать, что панические атаки выводят вас из игры и ваш КПД тает на глазах, то это повод задуматься по поводу обращения к специалисту. Здесь стоит вопрос субъективной оценки человеком, на сколько ему плохо. Если проблема есть, то ее необходимо признать.
 
- Часто ли специалисты прибегают к медикаментозной помощи при лечении панических атак?
 
- По-разному. Чаще всего лечение комплексное: и медикаментозное, и психотерапевтическое. Радует, что люди приходят. Психиатров перестали бояться. Это уже хорошо.

- Если говорить о медикаментозной помощи, то назначают антидепрессанты?
 
- Здесь момент интересный. Например, ко мне приходит человек и говорит, что пьет лекарство, которое я ему назначил и ему супер, но вот его подружка в Москве пьет такое же точно лекарство и ей становится только хуже и хуже. Здесь вопрос правильной постановки диагноза. Если у вас то, от чего это лекарство назначено, то вам станет лучше. Панические атаки и расстройства друг другу не рознь, но есть огромная разница. В ряде случаем мы вообще обходимся без медикаментов. Если, к сожалению, человек терпел, терпел, очень долго терпел и пришел к нам, то большая ставка уже на фарматерапию. Где-то применяются антидепрессанты, где-то транквилизаторы, где-то другие препараты. Не буду их называть, чтобы люди не занимались самолечением. На одних антидепрессантах свет клином не сошелся. Каждому человеку мы назначаем персонализированную терапию. Но психотерапия всегда обязательно подключается. Нужно выбрать то направление, которое, действительно, поможет. Для кого-то это КПТ (когнитивно-поведенческая терапия (прим. ред.), для кого-то медитации, дыхательные упражнения, кому-то надо закрыть эмоциональные гештальты, кому-то просто цель в жизни придать.
 

Беседовала Дарья Буренкова

Более полную версию беседы можно прослушать в подкасте №19 «Слушаем и говорим»